Интеллектуальные способности как ментальные ресурсы субъекта

Хазова Светлана Абдурахмановна,
доцент кафедры социальной психологии КГУ им. Н.А. Некрасова,
г. Кострома, Россия,
канд. психол. н., доцент, hazova_svetlana@mail.ru

Intellectual abilities as the mental resources of the subject
Khazova Svetlana A.

Ресурсная роль интеллектуальных способностей в жизнедеятельности субъекта дискутировалась многими авторами (C.S. Carver, N. Cantor, R.W. Gardner, P. Salovey, А.А. Алексапольский, Т.В. Корнилова, Е.А. Сергиенко, Р. Стернберг, Н.В. Тарабрина, М.А. Холодная). В связи с этим неоднократно подчеркивалось, что их роль не ограничивается только решением интеллектуальных задач, они участвуют в ситуациях социальных взаимодействий, при решении жизненных трудностей, то есть в регуляции активности в самых разнообразных жизненных ситуациях, прежде всего ситуациях вызовов.

Человек, сталкиваясь с трудностями, имеет цель устранить или преодолеть эти трудности. Он изучает, анализирует, оценивает, интерпретирует сложившуюся ситуацию и только на основе этой информации выбирает стратегии поведения. Именно адекватная оценка ситуации позволяет человеку предугадать варианты развития, максимизировать собственные ресурсы и шансы на успех (Е.В. Битюцкая, В.А. Бодров, С.А. Хазова, М.А. Холодная). Правда, есть и противоположная точка зрения (D.С. Dennett, П.Я. Гальперин, Дж. Капрара, Д.Сервон), в соответствии с которой считается, что большую часть трудных ситуаций можно преодолеть, оптимально используя уже имеющиеся навыки без дополнительного интеллектуального усилия. Поэтому изучение ресурсной роли интеллектуальных способностей (общего интеллекта и креативности) в регуляции совладающего поведения представляло для нас особый интерес.

Ресурсная роль общего интеллекта, часто подвергающаяся сомнению, наиболее ярко была показана нами, во-первых, в противостоянии факторам риска (в качестве которых выступали высокая личностная тревожность и негативная эмоциональность); во-вторых, при изучении регуляции активности интеллектуально компетентных лиц (одаренных подростков) и лиц с высоким интеллектуальным ресурсом (в терминах общего интеллекта и поленезависимости).

Так, в первой эмпирической серии было показано, что, во-первых, старшеклассники с высоким интеллектом (Тест культурно-свободного интеллекта Р. Кеттелла) и высокой личностной тревожностью (Шкала личностной тревожности Ч. Д. Спилбергера – Ю.Л. Ханина) (n=48) и старшеклассники с высоким интеллектом и высокой негативной эмоциональностью (Опросник EPI Г. Айзенка) (n=42) выбирают более продуктивные стратегии совладания (Юношеская копинг-шкала Э. Фрайденберг и Р. Льюиса, адаптация Т.Л. Крюковой), реже не совладают с трудными ситуациями, реже прибегают к разрядке за счет агрессивных действий и употребления алкоголя, курения, реже используют различные формы отвлечения от проблемы (р≤0,01), чем их сверстники с аналогичными свойствами личности и более низким интеллектом (n=50 и n=31 соответственно); во-вторых, на основании данных множественного регрессионного анализа доказано, что интеллект минимизирует негативное влияние тревожности и нейротизма, оказывая более сильное и позитивное влияние на выбор таких стратегий совладания, как Работа, достижение (p<0,011), Активный отдых (p<0,001), Позитивный фокус (р<0,000).

Во второй серии, респондентами в которой выступали студенты вызов г. Костромы (n=57), изучалась роль интеллекта (Стандартные прогрессивные матрицы Дж. Равена) в сочетании с когнитивным стилем полезависимость / поленезависимость («Включенные фигуры» Г. Уиткина). Было зафиксировано, что 1) при возрастании интеллекта снижается вероятность выбора стратегий совладающего поведения (Опросник Способов Совладания WCQ Р. Лазаруса и С. Фолкман, адаптация Т.Л. Крюковой) Избегание (р≤0,001) и Социальное отвлечение (р≤0,000); 2) при возрастании поленезависимости снижается частота обращения к эмоционально-ориентированному копингу (р≤0,049); 3) студенты с высоким интеллектуальным ресурсом (с высоким общим интеллектом, поленезависимые) реже избегают решения проблемы (р≤0,041), реже выбирают Социальное отвлечение (р≤0,041), но в то же время ориентируются на проблемно-ориентированные усилия.

Результаты третьей серии убедительно доказали, что в совладающем поведении одаренных подростков (n=98) в совокупности с другими интеллектуальными факторами (креативностью и реальными интеллектуальными достижениями) высокий интеллект обусловливает выбор более широкого спектра стратегий совладания, включая стратегии отстранения и мобилизации, снижая в то же время риск несовладания (р≤0,01). Чрезвычайно важно, что одаренные старшеклассники за счет концептуализации опыта достижений и совладания более адекватно отражают собственные ресурсы и шансы на успех, воспринимают себя более компетентными и самоэффективными, лучше понимают необходимость саморазвития для достижения успеха в жизни, а также позитивно оценивать опыт неудач как важный для реализации целей и возможностей;

Наши данные частично подтверждаются и другими исследователями (А.А. Алексапольский, Т.В. Корнилова, М.А. Холодная). Так, например, А.А. Алексапольским и М.А. Холодной было показано, что лица с более высоким интеллектуальным ресурсом (в терминах поленезависимости и высокого уровня интеллекта), наряду с проблемно-ориентированными стратегиями, выбирают эмоциональные и социальные стратегии совладающего поведения, то есть у них шире спектр стратегий совладания с трудными ситуациями [5]. З.Х. Сиерральта и Н.В. Останина независимо друг от друга получили данные о меньшей эффективности и выборе непродуктивных стратегий совладания у детей и подростков со сниженным уровнем интеллекта [цит. по: 4]. Т.В. Корнилова делает вывод о том, что вербальный интеллект «проявляется не в предпочтении продуктивных стратегий совладания, а в отказе от непродуктивных» [2, с. 56]. Эти данные позволяют сделать несколько важных выводов о том, что роль интеллекта в реальном поведении в разных аспектах жизнедеятельности, вероятнее всего, связана 1) с минимизацией рисков развития, с расширением поведенческого репертуара субъекта; 2) с восприятием собственной компетентности и самоэффективности.

Четвертая серия была посвящена исследованию роли креативности («психометрическая креативность», Тест творческого мышления Е.П. Торренса) в совладающем поведении подростков (n=50). Результаты позволяют говорить скорее о ее негативной роли: так, корреляционный анализ свидетельствует о связях показателей креативности с непродуктивными стратегиями совладающего поведения (Юношеская копинг-шкала Э. Фрайденберг и Р. Льюиса, адаптация Т.Л. Крюковой): Несовладание, Беспокойство, Самообвинение, Надежда на чудо (р≤0,05). Однако в группе старшеклассников, которые по экспертным оценкам и самооценке демонстрируют приверженность креативным моделям поведения, склонны к сложным видам деятельности, риску, любознательны (n=36), показатели креативности (преимущественно Абстрактность названия и Оригинальность невербальная) положительно связаны со стратегиями: Решение проблемы (p≤0,02), Работа, достижения (p≤0,01) и отрицательно – со стратегиями Несовладание (p≤0,002), Самообвинение (p≤0,001). Эти данные, еще раз акцентируя проблему критериев креативности [1], позволяют сделать вывод о том, что психометрическая креативность не является ресурсом, поскольку связана с неэффективными стратегиями совладания. Но в структуре личности творческих подростков креативность, в терминах реальных творческих достижений, выполняет ресурсную функцию: повышает частоту обращения к стратегиям разных стилей (проблемно-ориентированным, мобилизационным стратегиям, стратегиям отстранения и активного социального взаимодействия и даже социотропным), за счет чего повышается разнообразие и гибкость совладающего поведения. Представляется, что в данном случае реальная креативность позволяет «увидеть» продуктивные стороны разных стратегий совладания и может выступать ментальным ресурсом.

Таким образом, перечисленные дают основание говорить об особых ресурсных функциях интеллектуальных способностей в системе ментальных ресурсов субъекта, поскольку они:

– позволяют расширять репертуар стратегий совладающего поведения и повышать его гибкость за счет сочетания разных стилей, снижать риск несовладания;

– обеспечивают даже в случае неудачи положительную переоценку ситуации в контексте личностного роста и саморазвития;

– изменяют эмоциональное состояние на более позитивное, позволяют сохранять оптимизм и уверенность в собственных силах;

– позволяют противостоять факторам риска, снижая их негативное влияние;

– позволяют концептуализировать ситуацию особым образом: оценивать ее как менее травматичную и рассматривать ее в контексте роста личности и приобретения жизненного опыта.

Литература

1. Богоявленская, Д.Б. Психология творческих способностей / Д.Б. Богоявленская. – М.: Издательский центр «Академия», 2002. – 320 с.

2. Корнилова, Т.В. Интеллектуально-личностный потенциал человека в стратегиях совладания / Т.В. Корнилова // Вестник Моск. ун-та. Серия 14. Психология. – 2010. – №1. – С. 46–57.

3. Крюкова, Т.Л. Методы изучения совладающего поведения: три копинг-шкалы / Т.Л. Крюкова. –  Кострома: Авантитул, 2007. – 61 с.

4. Хазова, С.А.  Ментальные ресурсы субъекта: феноменология и динамика / С.А. Хазова. – Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2013. –386 с.

5. Холодная, М.А. Интеллектуальные способности и стратегии совладания / М.А. Холодная, А.А. Алексапольский // Психологический журнал. – 2010. – Т. 31. –  № 4. – С.59–68.

Для ссылки:

Материалы Всероссийской конференции с международным участием «От истоков – к современности», посвященной 130-летию организации Психологического общества при Московском университете. – М., 2015. - Т.1. С. 255-257.